Давай быстрее
или
такая фаза - детство
или
такая фаза - детство
Май 2017
Когда звонит будильник, в моей голове включается компьютер, часы, бегущие впереди времени. Мой модус называется «быстро». Я бужу ребенка и уже несколько минут спустя говорю: «давай, быстрее»… «Ешь быстрее мюсли», «чисти быстрее зубы», «давай, давай, побыстрее, уже поздно».
Я не могу по-другому, мне еще столько нужно сделать…
Когда я вечером прихожу домой, мои карманы наполнены листочками с планами и списками, что мне еще нужно сделать. «Давай, ешь быстрее, мне надо еще работать».
Мой сын рассказывает мне что-то, а в моей голове бежит время. Я слушаю его, но голова отключается и бежит новый текст, который надо написать, счета, которые надо оплатить, и звонки, и мероприятия… «Давай, если ты ляжешь до 9 спать, то я тебе еще почитаю».
«Мама, - сказал мне мой сын недавно, - у тебя больше нет времени на меня». Меня охватила волна вины, мне сильно хотелось заплакать и разорваться.
Я очень много работаю, слишком много. Моя жизнь наполнена организацией, планами, контролем, идеями, мейлами. И я больше всего на свете люблю моего ребенка. Когда я изумляюсь, какими длинными стали его оленьи ноги, мурашки бегут по моему телу, когда его мягкая щечка ласкается к моей щеке, когда он внимательно смотрит на меня. Его вопросы, его смех…
«Давай быстрее». Но у него ничего не быстро, его вселенная живет по другим законам, и сколько бы я ни торопила его, он не ускоряется. Он такой. Он медленно ест, он медленно одевается, он смотрит по-долгу на свои ноги, стоя в ванной на коврике. Это может длится минуты. Иногда я взрываюсь посреди еды: «господи, жуй же!». Мне иногда кажется, он забывает, что его рот полон макарон. Он злится в ответ: «я ем!». У меня совсем нет времени, пока он жует я могла бы ответить на два мейла.
Я не могу по-другому, мне еще столько нужно сделать…
Когда я вечером прихожу домой, мои карманы наполнены листочками с планами и списками, что мне еще нужно сделать. «Давай, ешь быстрее, мне надо еще работать».
Мой сын рассказывает мне что-то, а в моей голове бежит время. Я слушаю его, но голова отключается и бежит новый текст, который надо написать, счета, которые надо оплатить, и звонки, и мероприятия… «Давай, если ты ляжешь до 9 спать, то я тебе еще почитаю».
«Мама, - сказал мне мой сын недавно, - у тебя больше нет времени на меня». Меня охватила волна вины, мне сильно хотелось заплакать и разорваться.
Я очень много работаю, слишком много. Моя жизнь наполнена организацией, планами, контролем, идеями, мейлами. И я больше всего на свете люблю моего ребенка. Когда я изумляюсь, какими длинными стали его оленьи ноги, мурашки бегут по моему телу, когда его мягкая щечка ласкается к моей щеке, когда он внимательно смотрит на меня. Его вопросы, его смех…
«Давай быстрее». Но у него ничего не быстро, его вселенная живет по другим законам, и сколько бы я ни торопила его, он не ускоряется. Он такой. Он медленно ест, он медленно одевается, он смотрит по-долгу на свои ноги, стоя в ванной на коврике. Это может длится минуты. Иногда я взрываюсь посреди еды: «господи, жуй же!». Мне иногда кажется, он забывает, что его рот полон макарон. Он злится в ответ: «я ем!». У меня совсем нет времени, пока он жует я могла бы ответить на два мейла.
Я закована во внутреннюю молотилку из недовольства, раздражения и чувства вины. Пока он не сказал мне недавно так просто и спокойно: «Мама, у тебя больше нет времени на меня». Было больно. И целительно. Мой ребенок – это мой подарок, как молния пронеслось по мне. Я быстрая. Сколько я упускаю в моей быстроте? Когда я в последний раз смотрела на мои ноги?
В тот вечер мы очень долго читали и ластились, пока я не уснула просто в его кроватке. На следующее утро моего ребенка как подменили, он был просто счастливым. Мне ничего не дает торопить его, его время течет по-другому. «Не торопись, вот часы», - говорю я ему теперь и не критикую его больше за медлительность утром. Я собираюсь сама, с любовью поддерживая его самостоятельность в его ритме. Мне всегда казалось, что он постоянно слишком поздно выходит из дома и опаздывает в школу. Тогда я связалась с учителем и cпросила его, приходит ли мой сын вовремя. И к моему великому изумлению я услышала, что он пунктуален, если не треплется перед классной комнатой с приятелями.
В тот вечер мы очень долго читали и ластились, пока я не уснула просто в его кроватке. На следующее утро моего ребенка как подменили, он был просто счастливым. Мне ничего не дает торопить его, его время течет по-другому. «Не торопись, вот часы», - говорю я ему теперь и не критикую его больше за медлительность утром. Я собираюсь сама, с любовью поддерживая его самостоятельность в его ритме. Мне всегда казалось, что он постоянно слишком поздно выходит из дома и опаздывает в школу. Тогда я связалась с учителем и cпросила его, приходит ли мой сын вовремя. И к моему великому изумлению я услышала, что он пунктуален, если не треплется перед классной комнатой с приятелями.
Я не хочу его больше торопить. Он столько открывает в его мире! И если я не позволяю себе больше времени проводить в отдельные моменты и жевать медленно и с наслаждением, то это моя ответственность. Себе я говорю – это у меня такая фаза в жизни. У моего ребенка эта фаза – его детство. Оно очень скоро кончится. Навсегда.
Я не тороплю его больше утром, а просто бужу его на 10 минут раньше, теперь у нас больше времени на все. Я не тороплю его при ходьбе – какое же это удовольствие, медленно идти, держась за руки. Мы теряем минуты, мы выигрываем доверие друг другу и какое-то невероятно счастье, пронизанное любовью.
А сегодня я поймала себя утром на том, что, кажется, целую вечность, смотрела на свои ноги в ванной на коврике…
Я не тороплю его больше утром, а просто бужу его на 10 минут раньше, теперь у нас больше времени на все. Я не тороплю его при ходьбе – какое же это удовольствие, медленно идти, держась за руки. Мы теряем минуты, мы выигрываем доверие друг другу и какое-то невероятно счастье, пронизанное любовью.
А сегодня я поймала себя утром на том, что, кажется, целую вечность, смотрела на свои ноги в ванной на коврике…
© Дария Маркин, Институт Хоффмана
Читайте также